В Орловской области вовсю идёт борьба с покусившимися на федеральные деньги, выделенные по нацпроекту «Демография». Однако методы этой борьбы и главное – её цели вызывают большие вопросы.
10 ноября был вынесен приговор по первому громкому делу, связанному с данным нацпроектом. Заводской районный суд города Орла признал виновным председателя Орловского городского отделения «Красный крест» Валерия Бурковского в 23 эпизодах мошенничества и назначил ему наказание в виде 2 лет и 6 месяцев колонии общего режима, ещё 11 эпизодов будут расследоваться дальше.
Суд посчитал, что Бурковский взял на себя обязательства по обучению граждан пенсионного возраста и женщин в декрете востребованным профессиям, однако никакого обучения не проводил, а дипломы своим подопечным выдал и получил за это деньги.Как оказалось, подобное дело в Орловской области сегодня не единственное. С изданием ОрелТаймс связался орловский адвокат Владимир Сучков. Он рассказал ещё об одном очень похожем разбирательстве, в котором выступает представителем обвиняемого. И доводы, которые в беседе, а также в своём ходатайстве, отправленном следователю, привёл известный юрист, заставляют задуматься.
Стороны
Единственным обвиняемым в уголовном деле, которое ещё ждёт окончания расследования, является гражданин Н. (его имя мы по просьбе нашего спикера называть не будем). Оно возбуждено по части 3 статьи 159 УК РФ (мошенничество с использованием служебного положения). Н. работает завучем одной из учебных организаций города Орла, которая, как и «Красный крест», взяла на себя обязательства по обучению орловцев в рамках нацпроекта «Демография». И обвиняется этот гражданин в том же, что и Бурковский, – в хищении средств из федерального бюджета мошенническим путём. То есть следствие посчитало, что Н., как и Бурковский, согласился проводить обучение граждан, предложенных ему орловскими центрами занятости, но по факту его не проводил, а деньги за обучение взял.
Однако есть загвоздка. Бурковский всё ж руководитель своей организации, а значит, отвечает за её деятельность. Но Н. – завуч, то есть, лицо, как говорится, подневольное. Почему именно он – «главный фигурант», адвокат объяснил так:
«До этого возбуждали дело и в отношении директора этой организации, но состава преступления не нашли. Дело закрыли и решили взяться за моего подзащитного. Видимо, логика здесь такая, что кого-то посадить всё-таки надо».
Потерпевшей стороной, как и в деле Бурковского, вновь выступает Департамент опеки и попечительства, труда и занятости Орловской области, возглавляемый Ириной Гаврилиной.
Следствие полагает
При этом организация, в которой работает Н., является частной и некоммерческой. А значит, согласно Уголовному Кодексу РФ, её сотрудники даже из руководящего состава не подпадают под преследование по части 3 статьи 159 УК РФ.
«В российском законодательстве чёрным по белому написано, что совершать преступления с использованием своего служебного положения могут чиновники, должностные лица или другие лица, работающие в частных и государственных организациях. Но не в НКО! Работники некоммерческих организаций не входят в перечень субъектов этого преступления. То есть Н. обвиняют в преступлении, которое он никаким образом не мог совершить», – убеждён адвокат.
Второй любопытный факт, на который Сучков обращает внимание – подложные подписи в трёхсторонних договорах. Объясним. Перед тем как начать обучение, Орловский центр занятости, учебная организация и, собственно, сам обучающийся должны заключить трёхсторонний договор, чтобы весь этот процесс был законным. Но вот незадача – по словам юриста, трёхсторонний договор подписывали только две стороны, просто одна из них расписалась и за себя, и «за того парня».
«Три центра занятости собрали информацию о тех, кто нуждался в переподготовке. После чего работники центров занятости создали личные дела на указанных лиц и, заведомо зная, что для их подавляющего большинства намерения о переподготовке неизвестны, что они не давали своего согласия на переподготовку, подделали их подписи в данных делах, а также в договорах о переподготовке!», – поясняет адвокат.
Получается, что обвиняемый Н. должен был обучать людей, которые даже не знали, что они хотят обучаться, так как договоры вместо них подписал кто-то другой. Парадокс, но «другой» в этом виноват.
«По закону: если ЦЗН подделали подписи, они уже совершили преступление, ведь растрату следует считать оконченным преступлением с момента начала противоправного издержания вверенного имущества», – поясняет адвокат.
И, наконец, третий факт – в должностные обязанности гражданина Н. не входит ни обучение, ни составление каких-либо смет да и вообще ничего, что он мог бы совершить из злого умысла с целью завладеть деньгами федерального бюджета.
«Следствие полагает, что преступление выразилась в том, что Н. составил смету и подписал договор. Однако любая смета возникает только после оферты (предложения, сделанного службой занятости). Из этого следует, что Центр занятости предложил рассчитать стоимость услуг, после чего возникла смета. Все сметы – результат экономического расчёта. Но Н. не работал в бухгалтерии, он не готовил смету и её не подписывал. Более того, смета не содержала в себе элементов оплаты труда Н. Не случайно упомянутые в обвинении сметы даже не перечислены в обвинительном заключении в качестве доказательств» – пишет Сучков в своём ходатайстве следователю.
При этом Н. никогда и ни в одном документе не принимал на себя обязательств кого–либо обучать. Обучать должно было образовательное учреждение. Обвиняемый же не являлся преподавателем и не был обязан ни в силу должностной инструкции, ни в силу обычая контролировать посещения занятий.
То есть, человек не занимался обучением, не принимал участия в бумажно-денежном обмене, не обязан был следить за тем, ходит кто-то на занятия или нет, в конце концов, он, согласно своей должностной инструкции, даже не получал за это деньги, но бюджетные средства всё равно каким-то образом похитил?
Или всё же махинациями занимался кто-то другой? К слову, те, кто действительно мог извлечь выгоду из такого процесса обучения, вполне очевидны, но следствие не желает их замечать.
«По настоящему делу достоверно установлен мотив преступления: выполнение плана службами занятости района (а при их премировании – корысть). По настоящему делу также установлено, что трёхсторонние договоры были подготовлены именно работниками указанных служб; подложные подписи на договорах (и в других материалах выплатных дел) возникли именно в период нахождения договоров в указанных учреждениях. Именно работникам служб занятости были вверены денежные средства, направляемые за обучение. Именно работники служб занятости подписали подложные акты приема услуг – основания для оплаты», – говорит Владимир Сучков.
Аналогии
И здесь вновь напрашиваются аналогии с делом уже обвинённого Бурковского. В его разбирательстве тоже фигурировали поддельные договоры, но расследование по ним суд вынес в отдельное производство, как будто это никоим образом не влияет на суть дела Бурковского. А департамент? Он потерпевший или всё-таки причастный?
И получается, что борьба (вряд ли эти два дела – единственные) с расхитителями федеральных денег идёт вовсю, но направлена она по какой-то, на наш взгляд, кривой. Такая вот справедливость по-орловски.
Свежие комментарии